Этот афоризм развивает далее понятие о Нирване. Оно может быть представлено как пространственное сознание, но не в смысле мирового пространства. Сознание Нирваны нельзя понимать просто как общее осознание проявленной вселенной. Если такое осознание случится, то более уместно его назвать Космическим Сознанием, и оно в целом существенно отличается от Нирваны. Эта два - Сознание Нирваны и Космическое Сознание - составляют взаимно поляризованную пару, аналогичную субъекту и объекту. В символах пространства это полярность Мирового Пространства и Пустоты.

Теперь можно дать более богатую интерпретацию пульсационной модели, упомянутой в предыдущем комментарии. Расширение Мирового Пространства приводит к сжатию сознания, относящегося к Пустоте, или к уменьшению сознания, связанного с Я, в то время как сознание поля объектов расширяется. В психологии это называлось бы экстравертной фазой. В течение этой фазы космического расширения баланс человеческого сознания, и вообще всякого сознания, смещен в сторону объектов, хотя отдельные индивидуальности могут иметь самую разную степень такой поляризации. В этих условиях так называемые интраверты только относительно интравертированы, и не могут обратиться по-настоящему внутрь, пока связаны с физическими телами. Стать преимущественно интровертированым - значит прекратить существование объективно, и таким образом, получить сознание, центрированное на Пустоте, или Нирване.

Для большинства индивидуальностей центрирование сознания на Пустоте напоминает состояние сна без сновидений, другими словами, «бессознательное». В развиваемой здесь философии это состояние не рассматривается как бессознательное в безусловном смысле, но определяется как состояние сознания, которое не сознает само себя, и поэтому с точки зрения субъекто-объектного сознания не отличимо от бессознательного. Однако, можно ввести принцип самосознания и в эту Пустоту; и тогда ее переживание уже не будет сном без сновидений. Но это не так просто сделать, так как требуется высокая степень развития самосознания в соединении с умением изоляции его от объектов. Если некоторая индивидуальность разовьет такую способность в степени, превышающей среднюю для ее окружения, то она получит возможность укорениться в Пустоте, чем окажет услугу всей своей расе.

Когда это совершается, перед индивидуальностью встают две возможности. Она может либо погрузиться целиком в Пустоту, аналогично тому, как большинство людей погружены в мир объектов, либо она может развить способность свободно обращать свое внимание как на Мировое Пространство, так и в Пустоту. В последнем случае основой сознания человека уже не будет ни мир объектов, ни Нирвана, но она будет лежать в ТОМ, что содержит их обоих. В этой книге Внеобъектное Сознание и символизирует такое состояние, которое не является ни интравертированным, ни экстравертированным, но занимает нейтральную позицию между двумя.

С точки зрения достигнутой метафизической перспективы и Пространство, и обычное сознание имеют значения не больше, чем давно забытые сны для проснувшегося человека. Но пока он спал, сны были для него реальностью. Мы можем теперь точнее сформулировать, в каком смысле можно сказать, что снов нет. Именно, они нереальны, их нет, с точки зрения проснувшегося сознания, которое забыло о них, но во время сна, для спящего они весьма реальны. Перонося эту ситуацию на высший трансцендентный уровень, мы можем сказать, что и Мировое Пространство, и Пустота и существуют, и не существуют. С точки зрения Внеобъектного Сознания ни Мир Объектов, ни Нирвана не существуют, поэтому между ними нет различия.

Идивидуальность может достичь такого состояния, в котором сознание разделено так, что один его аспект реализует эфемерность или несуществование и Нарваны, и Мира Объектов, тогда как другой его аспект в то же самое время будет сознавать относительную и зависимую реальность этоих двух великих фаз сознания. Синтезированным суждением, оценивающим ситуацию с этого уровня будет: «Мир Объектов и Нирвана есть и их нет.»

В эгом содержится нечто, что должно быть реализовано мгновенно, но что разрушает все усилия интеллектуального сознания схватить и представить в достаточно разумных понятиях. Но для того, кто един с высшим авторитетом Состояния Реализации, в этом нет никаких сомнений. Для обретения уверенности интеллектуальная диаалектика может стремиться запутать и завуалироватъ память безграничного авторитета Реализации, но это затемнение имеет не больше влияния, чем обычный сои на поступки бодрствующего человека. Аналогично тому, как сон есть состояние в целом более низкое, чем бодрствование, Реализация имеет трансцендентное превосходство по отношению к последнему. Но может ли интеллектуальное сознание человека никогда не имевшего и проблеска Реализации убедиться в ее существовании? Спящему чрезвычайно трудно во сне осознать относительную природу его снов. Имеются ли у бодрствующего интеллекта высшие способности к познанию его собственных Трансцендентных Корней?

Внеобъектное Сознание само не ограничено и не определяется никаким законом. Скорее, оно является источником закона, как и вообще всего.

Все законы, будь то законы природы, или сознания во всех их многообразных формах, зависят от законов, управляющих мыслью. Если реализовать состояние, в котором нет мысли ни в какой форме, то в этом состоянии не может проявиться и закон. Если же мысли присутствуют, то закон уже действует. Таким образом, область действия закона совпадает о областью действия мысли, хотя такая форма мысли для людей не является общепринятой. Отсюда, кроме всего прочего, следует, что нет никакой вселенной, помимо мыслителя.

Школа английских эмпириков оказала философии фундаментальную услугу, хотя и в негативном смысле, пытаясь итерпретировать ум как чистую таблицу, на которой отпечатываются впачатления от объектов. Кульминация этой линии развития мысли была достигнута в работах Канта, когда он продемонстрировал, что единственный способ избежать абсолютного агностицизма заключается в признании позитивного вклада со стороны самого ума, то есть вклада, который не может быть выведен из опыта, однако, приходится совершить много работы, чтобы действие этого фактора стало заметным. Кант показал, что параллельно с развитием познания объектов посредством чувств, возрастает знание и формы организации объектов как целого в опыте. Эта «организация как целого в опыте» и есть принцип Закона в общем смысле.

Наиболее фундаментальное проявление Закона - это Равновесие. Именно присутствие закона отличает космос от хаоса. Наиболее глубокое содержание понятий “закона” и “равновесия” заключено в понятии «инвариант». Его антонимом является «абсолютно неоформленный поток». Если абстрагироваться от понятия закона, то все, что останется, это такой бесформенный поток, разрушающий любые представления. Это было бы состояние абсолютного незнания. Поэтому существование любого знания или достоверности в сознании предполагает присутствие закона. В тот момент, как мы принимаем объект как объект, мы привлекаем и знание и достоверность. Это демонстрируется тем фактом, что восприятие объекта предполагает присутствие субъекта, который связан как-то с объектом. Таким образом, Закон проявляется как субъектно-объектная связь. В результате, фактор Равновесия вдруг становится, в противоположность объектам, подчиненным принципом субъекта.

Законы не открываются в природе, как нечто, целиком лежащее вне сознания. Скорее истино то, что организованная природа является продуктом деятельности мыслящего сознания. В конечном счете, закон становится известен благодаря эмпирическому открытию. Это иллюстрируется известным в психологии фактом, что созревание закона, осознание его корениться в процессе «фантазии». Форма, которую принимает закон, сформулированный применительно к какой-то области опыта, может зачастую оказаться неадекватной. Однако, это не следует воспринимать как приближенный или прагматический характер самого закона. Это скорее признак неверного понимания Закона, проявившегося для «знания» через эксперимент. Настоящее Знание Закона лежит там, где обычная психология располагает “Бессознательное”. Человек рождается с этим знанием, но оно затуманено и достигает поверхности сознания в более или менее несовершенной форме в виде интуиции. Понятие Закона присутствует как глубочайшее ядро в любом законе, открытом наукой, который она интерпретирует в своих узких специфических целях.

Этот принцип можно проиллюстрировать явлением, известным в психологии, а именно, любое психическое состояние стремится превратиться в свою противоположность. Действие этого закона особенно очевидно в случае психически поляризованных индивидов, так как они демонстрируют подчеркнуто резкие переходы из одной фазы в другую. Но принцип действует всегда, даже у весьма сбалансированных натур, хотя в их случае обе фаза сосуществуют и функционируют вместе.

Повсюду рост сменяется увяданием, рождение смертью, свет тьмой, эволюция инволюцией и т.д. Гегелева диалектическая логика систематически применяет этот принцип. Ни один объект не постоянен, а наоборот, имеег тенденцию перейти в свою противоположность. Внеобъектное Сознание универсальный растворитель, поле, на фоне которого проявляются все объекты или напряжения. Любая тенденция здесь балансируется противоположной. Кульминацией такой балансировки является равенство нулю. Это тот самый ноль, который символизируется незыблемой Реальностью, или Внеобъектным Сознанием. На этом поле мог бы, в принципе, проявиться любой творческий акт, но неминуемо проявится и его противоположность. По этой причине любое творческое начинание вызывает противодействие, которое искажает первоначальный замысел превыше всех ожиданий. Отсюда следует позитивный вывод, что истинным может быть рассмотрение любой, даже самой фантастической концепции лишь совместно с ее противофазой. Изоляция всегда ложна.

Таким образом, если некая концепция кажется фантастичной и чрезвычайно далекой от того, что обычно принимается за реальность, тем не менее, если ее противофаза кажется весьма удовлетворительной, то результат их сочетания и даст незыблемую Истину. В то же время, если некая оригинальная концепция согласуется с наблюдаемыми процессами и выражена в общепринятых терминах, но не охватывает собственной противофазы, то в конце концов эта концепция проявит свою ложность, а если в нее верят, то она будет порождать иллюзии. Именно поэтому так часто практики и научные работники занимают ложную позицию, в то время как какой-нибудь интравертированный поэт, который живет в удалении от обычного практичного мира, и признает за импульс своего творчества лишь величайшую свободу, но в то же время уважает и учитывает противофазу своих фантазий, может уловить окончательную Истину. Отсюда следует чрезвычайно важный вывод. Именно, можно дойти и постигнуть незыблемую Реальность и Истину начиная с любого состояния сознания, при условии, что личным сознанием принимается возможность и противофазы.

Таким образом, чрезвычайно развитая экстравертная фаза так называемых практиков и ученых, как начальная точка познания Реальности, не имеет никаких существенных преимуществ по сравнению с другими формами сознания. Действительно, совсем не исключено, чтобы некий обитатель психиатрической лечебницы мог преодолеть все мещанские представления мира, который так гордится своим здравомыслием.

Здесь подходит пример взаимодействия электрона и позитрона. Будучи изолированными, эти два натяжения противоположного знака никогда не могут обрести покоя в их стремлении к собственному дополнению. Пока цель полного слияния не достигнута, они дроявляются как динамические силы, которые присущи весомой материи.

Поведение этих зарядов при достижении их цели слияния может быть охарактеризована как эволюция. Но как только слияние достигнуто, видимая эволюция завершается и весомая материя исчезает. Результатом слияния будет вспышка излучения. Последнее можно уподобить состоянию Нирваны для материи, так как состояние излучения свободно и уравновешено.

Универсальность скорости света - это проявление глобального Равновесия. Каким бы образом ни исчезала весомая материя, длина волны излучения так подстраивается к волновой скорости, что результат всегда будет один и тот же.

Через теорию относительности пришло представление о том, что именно ограниченность скорости света определяет характер видимого нами мира. С точки зрения сознания, привязанного к объектам, столь высокая скорость свидетельствует об ошеломляющей активности. Однако, если мы переместим основу нашего сознания на море излучения, то мир весомой материи будет производить впечатление сильного шума. Состояние же излучения будет восприниматься как умиротворение и равновесие. При этом, энергия излучения благодаря своим универсальным свойствам, действует как ограничение для мира объектов.

Возвращаясь к психологии, можно отметить, что колебания психологических фаз или настроения обуславливают безостановочное движение вовлеченного сознания. Это ведет к возрастанию жизненного опыта. Я постоянно увлекается проблемами, которые совершенно неразрешимы. Но попытками достичь радужного счастливого разрешения всех проблем я принуждается к развитию своего психического потенциала. Когда, наконец, фаза и противофаза сольются в Я, вместо того, чтобы вечно преследовать друг друга, как собака свой хвост, тогда состояние напряжения разрешится в Равновесии. Тогда фаза и противофаза прекратят существование, подобно электрону и позитрону, и на их месте возникнет состояние сознания совершенно другого порядка. Через всю мистическую литературу проходят ссылки на это состояние как на свет. Не является ли это чем-то большим, чем прекрасной аналогией с лучистым состоянием материи ?

Это следует непосредственно из понимания объектов как напряжений. Хотя в конечном счете, любое напряжение сбалансировано его противоположностью и равновесие никогда не нарушается, тем не менее, для какого-то частичного аспекта сознания может быть доступна только одна фаза, или же весьма несовершенное знание противофазы. Для такого частичного сознания равновесия не существует. Сознавание Мира объектов, взятое в более или менее абстрагированном от полного сознания виде, преимущественно и является сознанием поля напряжений. В результате, любой сегмент мира объектов кажется развивающимся в каком-то направлении. Обычное научное название для такого кажущегося развития «эволюция», а в социальной интерпретации - «прогресс». Эти термины просто указывают на наличие напряжения, будь то в сознании, или в жизни, которое принуждает любое данное состояние переродится в другое. Наиболее распространено представление об эволюции и прогрессе то, которое можно было бы назвать линейным. К этому классу относятся движения, которые можно изобразить прямым вектором, направленным не только в будущее, но и желательно вверх. Такой подход оправдан, если рассматривать на коротких временах движения четко обособленных объектов. Уже на геологических масштабах чаще встречаются периодические процессы. Делом вкуса будет назвать прогрессом вдох или выдох.

Ha самом деле, все, что можно отметить, это вынужденное движение и видоизменение любого объекта мира. Если мир объектов взять в отрыве от целого, то покой и равновесие в нем невозможны. Индивид, полный сил и активности, возможно, ничего плохого в этом не увидит, однако, когда он придет к желанию стабильности и отдыха, мир объектов станет для него трагичным. Это различие, более, чем что-либо другое, обьясняет, почему одни люди столь оптимистичны в отношении окружающего мира, тогда как другие проявляют пессимизм. Это же различие характерно для юности и зрелости. Следует отметить, что пессимизм и оптимизм выражают отношение только к одной фазе сознания, их нельзя интерпретировать как общее отношение ко всем фазам.

Идея Нирваны, представленная здесь, не являетея понятием исключительно религиозным. Исторически сложилось так, что это понятие первоначально имело религиозную и философско-религиозную окраску. Во-первых, оно пришло на Запад с Востока, а религиозная направленность Востока известна. Во-вторых, Состояние Нирваны чаще достигается интравертированными типами индивидов, а их общая направленность скорее религиозная, чем научная. В результате, понятие Нирваны не получило должного развития. Сделать это было бы важно как в научных интересах, так и в религиозных.

Научный аспект наиболее ясно просвечивает в идее «равновесия”. Глубинная тенденция обнаружить равновесие в гипотезах, теориях и законах ярко демонстрируется деятельностью наиболее выдающихся мыслителей. Объективный материал, с которым имеет дело наука, никогда сам по себе не содержит гипотез, теорий или законов. Они всегда привносятся фантазией, если употребить этот термин в психоаналитическом смысле. Подчеркнем, что существует очень важная тенденция, присущая любой отрасли науки. Наиболее очевидна она в математике и в математической физике, но прослеживается и в других науках.

Это тенденция выражать упорядоченность наблюдательных данных в форме уравнений. Как далеко это продвинулось, видно хотя-бы в современной физике, самой фундаментальной из естественных наук.

Каково же психическое значение уравнения, как такового? Просто напросто мы варажаем в уравнениях наше чувство равновесия. Пока какой-то раздел опыта не выражается через уравнение, сознание остается сознанием напряжений и беспокойства, а не равновесия. Исследователь предпринимает попытки и не знает мира и покоя, пока не найдет надлежащую форму выражения равновесия. У человека нет более глубокого стремления, чем это. Если не удается достичь успеха, жизнь рано или поздно становится невыносимой. Эта жажда установления равенства есть только одна из форм жажды Нирваны, - того внутреннего ядра, которое поддерживает весь мир нашего опыта.

Чем менее реализовано равновесие, тем долее мучительна жизнь, и наоборот, чем в большей степени достигнуто равновесие, тем больше радости и мира. Без чувства равновесия жизнь - только мучительная битва и буря конфликтов, которые никуда не ведут. Напротив, при увеличении равновесия страдание уменьшается, пока, в кульминации, при достижении Нирваны, оно вовсе не исчезнет. Величайшая трудность существования заключается в том, что если страдание заставляет самосознание раскрываться ко все более широкому восприятию, то состояние Равновесия побуждает его ко сну. Последний известен как сон без сновидений. Но если самосознание развито настолько, что может сопротивляться убаюкиванию со стороны Равновесия, тогда Нирвана может быть достигнута без потери самосознания. Это Великая Победа - вознаграждение за все муки, перенесенные на протяжение веков, проведенных в различных живых формах.

Некоторые писатели уподобляют Нирвану состоянию новорожденного младенца, в котором еще нет самосознания, или оно еще очень слабо. Тогда Она выглядит как убежище нарождающегося сознания, которое гораздо ниже по-нястоящему взрослого сознания. В такой точке зрения есть некоторая истина, но содержится и большая ошибка. Без полного самосознания это состояние действительно напоминает сознание новорожденного, которое предшествует развитому сознанию. И это единственное доступное состояние для индивидов, которые не развили в достаточной мере свое сознание, так чтобы быть в состоянии контролируемым образом вернуться назад к фазе новорожденного. Поэтому Нирвана не может быть первоочередной Целью для недостаточно зрелых людей. Неподготовленные вход в это состояние окончится неудачей. Ситуация становится совершенно другой, если все долги перед жизнью, в высшем смысле этого слова, оказываются выполненными. Когда человеческое существо достигает стадии исчерпания опыта как источника жизненной ценности, когда это пастбище становится пустыней, лишь с несколькими уголками зеленой травы, и вдобавок, когда достаточно развиты способности самосознания, тогда единственно значительный Путь ведет в- или за Уровень Нирваны, полного Сознания. В этом случае Нирвана превращается из состояния новорожденного в Предельную Цель человека, в которой, наконец, находят разрешение все неразрешимые проблемы жизни и величайшее богатство сознания сменяет былую бедность.

Эта работа написана не для неподготовленных людей. Нет сомнения, что внутренние препятствия субъекта, например, интеллектуальные, приведут к автоматическому отбору, так что это будут читать и понимать только те, кто готов это совершить. Другие же, неподготовленные, найдут много других занятий, которые временно поведут их совершение в другом направлении.

Но те, кто достиг зрелости, будь то в направлении науки, или религии, рано или поздно приходят в тупик, в котором дальнейшее развитие в старом направлении представляется только разновидностью топтания на месте. Когда это время приходит, единственная надежда избежать полной нищеты сознания связана с тем, чтобы сдвинуть его центр. В итоге, этот сдвиг приводит к .устойчивому результату только если достигнута Нирвана с сохранением полного самосознания.

Это верно хотя бы потому, что Bнеобъектное Сознание никогда не может быть охвачено никаким частичным видом, или фазой сознания. Любая фаза подразумевает нечто отличное от нее самой. Внеобъектое Сознание содержит в себе и то и другое, и является символом Реальности, которая поддерживает и окутывает любой частный аспект. Там, где нет сознавания напряжений, ничто не стремиться к равновесию. Если знак равенства символизирует равновесие, то ноль символизирует Внеобъектное Сознание. Обычному сознанию различие покажется незначительным, но оно важно. Для мистика очень легко объединить эти два уровня в один и назвать их совместно Нирваной. В литературе, хотя и не часто, так делается. В целом получается результат, вызывающий смущение, по крайней мере у западного ума. Такие попытки дают целиком интравертную интерпретацию Реальности, что кажется неприемлемым чрезмерно экстравертному Западу. С другой стороны, когда Внеобъектное Сознание различают от чисто субъективной нирванической фазы, в результате возникает ощущение ясности сродни математической. Тогда субъективное и объективное объединяются в рамках нейтрального и более фундаментального принципа, и получают более осмысленную перспективу. В конце концов, это означает, что не только Восточный, но и Западный гений достигают окрестности Реального. Оба видятся составляющими взаимное дополнение в рамках большего целолго. Каждый обладает половиной истины, но и отягощен некими ошибками, если брать его в отрыве от целого. И каждый должен добавить к познанному то, чем он пренебрег, чтобы достичь окончательной завершенности.

Напряженность всегда неустойчива, так как стремится превратиться во что-нибудь иное, чем она есть. Любое состояние относительного равновесия, которое подвержено натяжениям, не может длиться неопределенно долго, так как тенденция к превращению проявится при первой же возможности. Это относится не только к внешней жизни и объектам, но и к мысли. Всё стремится стать другим, поэтому самой фундаментальной чертой мира объектов является становление другим, которое никуда не ведет.

Вспышка излучения, порожденная слиянием электрона и позитрона, знаменует смерть этих частиц весомой материи. Желудь гибнет, чтобы стать дубом. Быстро ли, медленно ли, но изменение всегда происходит - это неизбежный закон эмпирического существования. В любой момоент новый ребенок рождается из умирающего прошлого. И как смерть сопровождается рождением, так и рождение означает смерть. Всё, что есть хорошего и ценного в прошлом, умирает вместе со всем плохим. Повсюду, где мы можем распознать объективное сознание, умирание является трагическим завершением.

В соответствии с законом становления, то, чего мы жаждем, и ради чего работаем, обязательно придет. Но из-за того же закона оно не сможет продлиться. Taк как становление и умирание никогда не прекращаются, вновь обретенное удовлетворение начинает тут же распадаться и затухать. Свежесть возлюбленной исчезает в то же мгновение, как она познана, с тем, чтобы никогда уже не быть обретенной как любимый объект.

С великими усилиями мы взбирались на высокую гору, и в тот момент, как мы достигли вершины и кричим: “Эврика! Я наконец достиг цели!», в этот самый момент всё, что у нас остается, это маячащие перед нами темные глубины. После достижения вершины остается только спуск.

Живой поток окружающей нас жизни как бы шепчет нам: “Взгляни сюда, посмотри на мои новые обещания”. Мы смотрим, и мы захвачены именно тем, что нам хотелось бы больше всего. И мы начинаем продвигаться к этому. Вначале путешествие не слишком трудно, но со временем мы встречаемся с трудностями, о которых не могли и предполагать. Но приманка все манит и манит нас. Мы карабкаемся, растрачивая свои последние ресурсы. Если мы и достигаем чего-то, тo объект вожделения тает в наших руках, как льдинка. Мы прикладываем чрезвычайные усилия, чтобы сохранить достигнутое, но тщетно. А потом жизнь ещё чем-нибудь нас поманит, и все начнется вновь - усилия и потери, усилия и потери... И это на протяжении, быть может, многих жизней.

В конце концов, после веков скитаний, душа научилась отвергать все надежды. Но этот час глубочайшего отчаяния обращает душу к Вечному. Становится ясной возможность другого пути.

Рождения и смерти неустранимы, это следует из афоризмов 29, 30, 31. Но рождения и смерти сопровождаются агонией. На примере биологических объектов это прекрасно известно. Но более тонкие страдания сопровождают любой акт становления, и физический, и психологический (идеальный). Потерять ценный объект - страдание, отвернуться от мира ценных объектов - также кажется страданием. Новая идея также рождается в мучениях. Так что драма становления является лишь одной из граней вселенской симфонии агонии.

Стремление к объектам - в любом случае страдание, слегка ослабевающее в момент удовлетворения достигнутым. Страдание жестоко правит сознанием, обращенным к миру.

Рождения и смерти - лишь одна из нитей в сплошной ткани Жизни, которая не рождена и не умрет. Жизнь не приходит к бытию через рождение и не уничтожается со смертью. Только живущий объект подвержен рождению и умиранию. Основа остается незатронутой ими. Здесь бузраздельно правит Равновесие. Когда самосознание приобщено в основе Жизни, рождение и смерть взаимно нейтрализуются и поэтому теряют всякую реальность. Тогда нет страдания, есть лишь вечное Блаженство бессмертной Жизни. Это Нирвана.

Агония или блаженство - это испытываемые или реализуемые состояния, но любой опыт или реализация погружены в чистое Сознание. Оно не зависит от того, что содержит. Подобно Пространству оно является универсальной поддержкой по отношению к любому проявлению. Когда самосознание сливается с чистым Сознанием, больше нет модификации или окрашивания. Поэтому нет ни агонии, ни блаженства, но только безграничные возможности вечного.

ТО, что здесь символизируется Внеобъектным Сознанием, часто именуют «Великой Пустотой». Это «Шуньята» буддизма, «Ничто» Якоба Бёме. Это то, что правильнее всего определять как отсутствие всяческих и любых свойств и признаков. Неудивительно, что для относительного сознания это кажется ничем, ЭТО не может быть уловлено никакой концепцией. Для мышления, как и для чувств, ЭТО просто Ничто. Но нигде не сказано, что бытие возможно лишь как бытие для мыслей и чувств. Никакой человек не может доказать, что Бытие исчерпывается только тем, что доступно чувствам или разуму, в то время как с другой стороны имеются те, которые утверждают, что есть Бытие и за пределами возможностей чувств и разума. Кант понимал под этим «вещь в себе”. Гартманн размещал это в “Коллективном Бессознательном», тогда как Шопенгауэр называл «Волей». Мистики утверждали это в самой древней литературе и время от времени подтверждают вплоть да наших дней.

Под «Творческой проекцией» здесь понимается нечто иное, чем в теологии под “творением». Здесь не подразумевается ни акт божественного творения, когда Бог остается отдельным от сотворенного, ни то, что творческая проекция порождает души заново. «Творческая проекция” близка по смыслу к “эманации”, но с некоторым добавлением, а именно, эманация зависит от исходного волевого акта, что не обязательно для «проекции». Акт воли не является обязательным в том смысле, что его могло бы и не быть, но он обязателен в том смысле, что без него не было бы никакой вселенной. Абсолютно необходимая эманация не могла бы быть творческой проекцией.

Эта точка зрения близка к высказанной фон Гартманом, который утверждает, что Вселенная как возможность предопределяется идеей, лежащей в необходимости формы в ТОМ, но как актуальность она является эффектом свободного акта Воли. Поскольку Воля свободна, она могла бы и отказаться от стремления к актуализации. Но случилось так, как случилось, и Вселенная содержит необходимость как закон, который определяет ее форму. Наука исследует, а точнее, открывает необходимость во Вселенной, во никак не найдет ТО, без чего никогда не существовало бы ничего вообще.

Эта творческая сила является трансцендентной для человека, когда его сознание по видимости изолировано от Корней, тогда он выглядит только игрушкой в потоке необходимости. Но когда он продвигается к познанию собственных корней, эта трансцендентность исчезает. Только для изолированного человека, для Великого Сироты, Божественность представляется чем-то удаленным и недостижимым. Но когда человек привел свое самосознание к первичным Корням, он становится по своему желанию и по праву потенциальным центром творческой проекции. В этом величайшем состоянии сознания человек может выбрать путь актуализации своей воли, но может и воздержатьея от этого. Если он предпочитает актуализацию, он творчески проектирует мир, в соответствии с собственными замыслами. В конце концов становится очевидным, что человек есть свой собственный творец.

Будучи еознательным творцом, человек является Богочеловеком, будучи сотворенным, он тварь, в смысле, издавна употребляемом мистиками. На мистическом Пути отказ от состояния человека-творца провозглашается необходимым и предваряющим реализацию состояния Богочеловека. Теистические предпосылки приводят многих христианских мистиков к неверной интерпретации смысла глубочайшей фазы их собственной реализации, но они весьма корректно описывают сам процесс. Действительно, в состоянии предельной реализации нет никакого Другого, то есть Бога, отличного от человека, но верная, в принципе самоидентификация человека сменяется ложным впечатлением, что он не более, чем тварь. Верно, что мистическое проникновение является скорее преображением Человека, чем преображением Бога, при условии, что обычное понятие о «человеке” будет значительно углублено. Но «Человек”, понимаемый адекватно, также недоступен для объективной психологии, как и Бог теистов.

Творческий акт совершенно свободен, или спонтанен, но порожденный эффект подлежит действию закона необходимости. Творческий акт может быть выбран вполне сознательно, тогда как возникающая вслед необходимость может быть понята весьма несовершенно. В этом случае я обнаруживаю, что могу совершить гораздо больше, чем сам понимаю, и в результате сталкиваюсь с принудительной необходимостью в пределах моего окружения, которое сам же и создал. Дальнейшие волевые акты в значительной степени зависят от этой необходимости. Таким образом, творческая проекция сопротивляется мне. Я вынужден подчиняться ее условиям, хотя сам же и являюсь её источником.

В творчестве поток Жизни свободен, а такой свободный поток и есть Радость. Блаженство мистика - есть сознавание, сплавленное со свободным потоком Жизни. Прежде, чем воплощенная жизнь была, свободнотекущая Жизнь - есть. Хотя воплощенная жизнь кажется существующей, на самом деле длится и является совершенно неуязвимым свободный поток Жизни. Когда воплощенной жизни больше нет, свободнотекущая Жизнь вечно пребывает. Обычное сознание следует за соматической жизнью, но мистическое сознание есть часть и дар всепрорастающей Жизни. Творчество является самой сутью Жизни, в то время как соматическая жизнь не более, чем граница, разделяющая формы друг от друга. Если первая - всеблаженство, то вторая - окутывающая всё боль. Так как сознание конкретного человека как правило, но не исключительно, является соматическим, в обычной жизни доступны лишь краткие мгновения радости, а боль преобладает. То что это так, может видеть любой человек, стоит ему взглянуть на свою повседневную жизнь объективно и реалистически, без радужного флера, рождаемого надеждой.

Крушение надежд - самая характерная черта объективного существования. То, что сознание воплощенного человека не является полностью пессимистичным, происходит из-за того, что реальное повседневное сознание на самом деле не бывает полностью объективным. Проблески, идущие от Корней сознания, время от времени достигают поверхности и служат основой быстротечной радости, доступной объективному миру. Но, как правило, источник этих проблесков остается неузнанным, в результате, объективному миру приписывается ценность, которой он сам по себе не обладает. Чистая объективность выступает непременным ограничителем, который препятствует стремлениям души. Творческое движение, идущее изнутри, может найти место приложения для себя на объективном плане только разорвав сковывающую форму. Именно поэтому новое проявление Духа часто оплачивается рапятием.

Рождение Христа внутри человека всегда является ценой рывка, уводящего от уз старого мира.

Творчество, взятое изолированно от порожденных им последствий, есть само Блаженство. Состояние Нирваны, рассмотренное излированно, также чистое Блаженство, совершенно выходящее за пределы понимания обычного сознания. Но ведь это только частичное сознание, взятое как противовес рассмотренному изолировано объективному сознанию. Поэтому оно не есть окончательное и синтетическое Состояние, и это не предельная цель мистического Пути. Но это состояние, в котором можно пребывать, поэтому есть опасность для мистика быть поглощенным состоящем Нирваны, аналогично тому, как обычный человек пойман сознанием объективного мира. Именно в этом смысле здесь говорится, что можно быть ограниченым Блаженством также, как и страданием. Несомненно, такая ограниченность гораздо более привлекательна, чем ограниченность объективным миром. И всё же, тот, кто захвачен Нирваной, не является подлинным Мастером. Точнее, он преодолел один вид ограниченности, и поэтому достиг определенной степени мастерства, но ещё большие проблемы самосовершенствования остаются для него нерешенными.

Достижение Нирваны предполагает успешное преодоление всех тёмных тропинок Пути. Борьба с личным эгоизмом завершается успешно, привязанность к объектам исчезает, битва с соблазнами и угрожающими призраками на Пути окончена с победой, достигнуто устойчивое превращение, во еще остается задача: подняться выше - к Славе.

Но уже достигнутая Цель может стать новыми оковами для Я, происходит нечто вроде замены старого личного эгоизма духовным эгоизмом.

Для многих легко понять, что тёмные склонности в душе должны быть преодолены, так как это обеспечит больший приток света в сознание. Но как правило, многие находят это слишком трудным. Обычно мы сознаем, что делаем то, чего делать не следовало бы, и совершенно пассивны в том, что без всякого сомнения, мы должны делать. Нежелательность этого положения мы видим, но не знаем, что поделать с ним. Лучшая часть нашей врожденной морали способствует воспитанию дисциплины на Пути к Нирване. Но за ее пределами остается гораздо более сложная проблема.

Мы можем представить себе Нирвану как Состояние, в котором реализованы наиболее высокие ценности, причем в форме, не содержащей никаких нежелательных примесей. Несомненно, - это Божественное Присутствие христианских мистиков. Очень легко принять это состояние за Предельное, выше которого ничего нет. Но это не так. Ведь это Состояние, в котором еще имеется Я, и к которому Я стремится привязаться, поэтому ему присуща некая самость, хотя и духовного свойства. Таким образом, Я захвачено в плен именно Тем, чему оно придавало наибольшую ценность.

Блаженство - это очень ценная модификация сознания. Но в нем еще остается двойственность того, что мы ценим, и того, что нам нежелательно. Высшее Совершенство отбрасывает и это различие. Это Состояние, в котором уже нет никакого Я, ни личного, ни духовного, в котором нет воплощенной Предельной Ценности или Бога. Это Полное Одиночество и беспредельная насыщенность Пустоты.

Вернуть кого-нибудь назад от привязанности к самому лучшему гораздо труднее, чем поднять кого-нибудь от вещей и качеств, которые его же мораль осуждает достаточно решительно. Таким образом, недостаточно достичь Уровня, превосходящего любое зло, необходимо превзойти и Добро. Это сказано смутно, это трудно понять, но это так. Это убережет тех, кто достигнет Нирваны.

Можно было бы сказать, что ТО является одновременно и творчеством, и сопротивлением, но далее мы убедимся, что такое мнение искажает Реальность. Точнее, ТО содержит обе возможности, но прямая реализации Того есть Сознание столь отличающееся от чего-либо доступного относительному сознанию, что определение Того может содержать лишь отрицания. Так, творчество и сотворенное просто исчезают. На этом уровне одинаково верно, что вселенная существует, и что ее нет, ее никогда не было и никогда не будет. То же относится и к творчеству. Это невозможно понять иначе, как посредством прямой Реализации.

То, что становление и распад есть действие, самоочевидно. Но афоризм содержит нечто большее. Он определяет природу действия. Действие - не только движение отсюда туда, это умирание «здесь» одновременно с рождением «там». Действовать - значит разрушать и воздавать. Действовать - значит терять то, что было и замещать это чем-то новым.

Это кажется самоочевидным, так как Покой противоположен любому действию, как в положительном, так и в отрицательном смысле. Но есть возможность ошибочного заключения, что Покой и Действие могут существовать лишь взаимно исключительно на ограниченных интервалах времени. На самом деле Покой и Действие могут быть реализованы в одно и то же время. На достаточно высоком уровне реализации нескончаемое Действие оставляет вечный Покой незатронутым. Взаимоисключение этих двух дополнений действительно лишь для частичного сознания.

Вселенная или Космос - это активная фаза или мода ТОГО, что не может быть описано при общем рассмотрении ни как Действие, ни как Покой.

Так как Нирвана, по нашим предетавлениям, есть что-то дополняющее Вселенную, она - то, чем Вселенная не является. Поэтому относительно Действия Нирвана имеет ценность Покоя.

Следует четко уяснить, что в рамках представленных афоризмов концепция Нирваны не обязательно идентична определению, принятому на Востоке, хотя и имеется заметное между ними. Здесь сделала попытка отразить опыт прямой Реализации, которая и не может полностью совпадать с другими описаниями.

Оба, и Действие, и Покой, коренятся в ТОМ, но ОНО в целом не определяется ни Действием, ни Покоем. ЭТО - всеобъемлюще и ничем не обусловлено. Поскольку любое позитивное описание ограничивает, так как оно строит некую линию раздела и необходимо предполагает наличие Иного, которое отличается от определяемого, то отсюда следует, что для ТОГО не может быть справедливым никакое описание. С другой стороны, отрицательные определения применимы, если при этом ясно представляют, что они просто выполняют разграничительную функцию, но по-настоящему, не содержат Силы.

Пространство, Время и Закон обуславливают содержимое сознания, но не само сознание. Но когда какой-то центр сознания сосредоточен и поэтому идентифицируется с содержанием, или с объектами, то он кажется обусловленным. Таким образом, как только человек сосредоточен - он перестает быть свободным и становится детерминированным. Доктрина детерминизма, поэтому, отражает только часть истины, так как ее иетина только прагматична, но не трансцендентна. Тот, кто чувствует себя полностью обусловленным, просто слишком сосредоточен. Однако, даже очень конкретное сознание может пребывать в состоянии, которое хоть как-то приближается к рассредоточению. И тогда оно может получить некий опыт свободы, который воспринимается приходящим скорее из глубины Я, чем во стороны Объекта или окружения. Человечество в целом чувствует свободу в очень малой степени. Оно обусловлено частично за счет объектного окружения, частично за счет психологических факторов, которые сковывают ничуть нс месньше объективных, так как трудноуловимы. Однако, существует возможность подлинной свободы.

Отвлечение от объектов не обязательно предполагает исчезновение объектов из сознания. Оно означает разрушение вовлеченности через чувство ложной идентификации с объектами. Возможно так действовать в мире объектов, чтобы оставаться отвлеченным, тогда индивидуальность сбрасывает оковы. Таким образом, действие не исключает Освобождения. Тот, кто достигнет и превзойдет это состояние сознания, постигнет и возможность подлинно свободного волевого действия.

Понятие сознания здесь связано в индивидуальным центром сознания, а не с Сознанием в абстрактном или универсальном смысле. Далее, здесь не утверждается, что сосредоточение на объектах порождает Вселенную, но просто указывается, что центр индивидуального сознания заключен или пленен Вселенной. Таким образом, афоризм не утверждает, что Вселенная как таковая необходимо иллюзорна и не имеет никакой реальной ценности, но подчеркивает, что сосредоточение порождает определенную фазу ограниченности индивидуального сознания. Это, несомненно, приводит к иллюзии, но это не более, чем аспект индивидуального сознания, по отношению к которому суждение, что Вселенная нереальна было бы неубедительной экстраполяцией.

То что Нирваническое Состояние Сознания - это состояние Освобождения, или Свобода, подчеркивается во всех традиционных учениях. Афоризм акцентирует тот факт, что эта Свобода связана с отвлечением от объектов, но не предполагает, что такое отвлечение в точности означает Свободу Нирваны. Здесь утверждается, что в то время, как реализация Состояния Нирваны связана с отвлечением от объектов, оно не связано в отсутствием восприятия Объекта. Для простого сознания Объекта совсем не обязательно сосредотачиваться на нем. Таким образом, реализация Нирваны, в принципе, совместима с познанием Мира, при условии, что отсутствует сосредоточение на нем.

Состояние Нирваны, реализованное во всей его чистоте, сопровождается как отсутствием восприятий, так и отвлечением от Вселенной Объектов. Возможно, это более частая форма реализации, поэтому бытует мнение, что это единственно возможная форма. Но это не так. Если бы это было истинным, то Нирвана могла бы быть достигнута только в состоянии полного транса, либо же после физической смерти. Однако, возможна более полная реализация, такая, что Нирвана сосуществует с восприятием и познанием, и даже с деятельностью в мире, при условии отвлеченности.

Подтверждением этому могут служить некоторые сутры северного буддизма, а также записи Шри Ауробиндо.

Отвлечение - это негативное условие реализации, поэтому требуется нечто большее для того, чтобы реализация могла войти в относительное сознание. Для полноты реализации должна включиться новая способность познания. Эта новая способность рождается спонтанно и мгновенно, хотя и может обнаружиться некоторая задержка в согласовании с относительным сознанием. Афористичные утверждения не касаются психологических деталей такого сорта, независимо от их важности в человеческом смысле. Афоризмы являются чем-то вроде спиритуальной математики, имеющей дело скорее с чистыми соотношениями, чем с конкретными человеческими факторами.

Во-первых, это справедливо на том основании, что чистое Сознание не определяется и не обуславливается ни одним из членов какой-либо пары противоположностей. Но без чистого Сознания не могли бы существовать ни ограниченность, ни Освобождение. Только из переживания скованности может родиться Свбода, аналогично, без знания Свобода нет осознания рабства. Движение, развитие и вообще все процессы познаются нашим относительным сознанием такими, что они либо подчинены закону, либо являются проявлениями свободной спонтанности, но эти противоположности существуют только в нашем относительном сознании, а не есть реальные онтологические формы. Для любого данного центра сознания Бытие представляется либо абсолютно обусловленным, либо свободно играющей спонтанностью. Но всё это характеризует психические свойства индивида, и ничего не говорит о природе Предельного, какова она сама по себе.

Здесь вводится альтернативное определение Внеобъектного Сознания, а именно, символ ПРОСТРАНСТВА. Никакие, ни понятийные, ни эстетические формы не могут адекватно представить всесодержащую Окончательную Реальность, так как эта форма должна бы была содержать всё Бытие. Но форма может служить указателем значения, превышающего ее самое, и, таким образом, служить вспомогательным средством человеческому сознанию в том, чтобы оно могло переориентироваться в сторону более высоких уровней, чем те, на которых оно находится.

Эффективный символ должен обладать двумя чертами:

а) быть в какой-то мере восприемлемым для

человеческого мышления и

б) значительно превосходить его по содержанию.

В литературе, связанной с проблемой Реализации, можно найти много таких символов. Но со временем символы как-бы теряют свою силу в качестве движетеля человеческого развития поскольку к ним привыкают, и, как думают, понимают их. Тогда новые, более разработанные символы заменяют старые. Внеобъектное Сознание именно такой символ для сознания, имеющего преимущественно субъективную направленность в то время, как Пространство - символ для более объективного сознания. Понятия «Пустота” или “Ничто” уже использовались, но многими умами они воспринимаются как символы аннигиляции всего. Поэтому здесь и предлагаются более позитивные понятия Внеобъектного Сознания н Пространства.

«Пространство» уже использовалось как символ. Одно из лучших объяснений содержится в»Тайной Доктрине»:

«Творящее Пространство это всепроникающая Причина всего -непостижимая Божественность, чьё «Невидимое Покрывало» является мистическим Корнем любой Материи и Вселенной. Пространство - это нечто вечное, что мы еще в состоянии представить, недвижимое само по себе и не зависящее ни от наличия, ни от отсутствия объективной Вселенной. Оно вне измерений в любом смысле, и самосуще. Дух - это продукт самой первой дифференциации Того, что является Беспричинной Причиной и Духа, и Материи. Как учат эзотерические источники, Это - ни «беспредельная пустота», ни «обусловленная полнота», но обе сразу. Оно было и всегда будет.»

«Пространство», используемое как символ, не идентично ни одному воспринимаемому или мыслимому пространству, которое обладает какими-то свойствами, такими, как трехмерность, кривизна и т.д. Понятие нужно интерпретировать в самом абстрактном смысле, как корень, или основу любого специфического пространства. Оно -более общее понятие, чемк «отсутствие» или «предельная полнота», так как содержит их обе.

Хотя интерпретация Того как пустоты, или как полноты неправильна по-существу, всё же для различных типов человеческого сознания символ оказывается более эффективным, когда подчеркивает тот или иной его аспект. Когда достижение мыслится негативным к относительному сознанию, тогда этот символ выступает в форме Пустоты, как в буддизме Шуньявады. Но здесь проводится положительная акцентация и поэтому Пространство или Внеобъектное Сознание предполагаются содержательными, субстанциональными, хотя и осознается, что это не может быть абсолютно верным. Другим примером субстанциальной ориентации могут служить философии Спинозы и Шри Ауробиндо Гхоша. Несубстанциальные системы - Августина, Даосизм, большинство ветвей буддизма, в особенности, Дзен.

Важно отметить, что различие в подходе наблюдается не только в спекулятивных философиях, но и у философов, основывающихся на истинной реализации. Это может вызвать большое удивление. Неужели если реализация - это подлинное проникновение в Истину, то не будет обязательной согласованности в философском изложении?

На первый взгляд кажется, что так и должно быть. Но достаточно широкое знакомство с литературой открывает расхождения, настолько существенные, что они выглядят как противоречия. Часть искателей, которые достигли некоторой степени реализации, обнаружив подобное противоречие, просто отбирают те высказывания, которые согласовываются с их личным проникновением, и считают только их соответствующими истинному Просветлению, в то время, как несогласованные утверждения считают ошибочными и не передающими присутствия неподдельного Озарения.

В результате может развиться заметная нетерпимость. Bсe это очень легко понять как субъективный феномен, и это может помочь в решении некоторых психологических проблем. Если судить объективно, то дело в недостаточном развитии интегрального подхода. Бывает так, что если даже искатель и не занимает крайней позиции, он может считать собственное выражение или близкое ему по форме более приемлемым и содержательным, тогда как противоположные выражения свидетельством неполноценного проникновения. В общем, такая позиция не может считаться правильной, так как даже Озарение значительной степени сталкивается с искажениями, претерпевая преломление в индивидуальной психике. Трансцендентное Сознание на своем собственном уровне неминуемо модифицируется под воздействием темперамента садхака, и если он не осознает относительности собственной психики, то может очень легко впасть в ошибку, оценивая собственную позицию как что-то универсальное. На самом деле, противоположная интерпретация может быть справедливой и даже весьма справедливой, и во многих случаях Озаренный, достигший заметного продвижения, найдет долю истины во всяком достоверном высказывании.

Философские высказывания, будь то с позиций субстанциальности, или несубстанциальности, за редким исключением являются освещением только той или иной грани истины, и справедливы только в оговоренном смысле. По необходимости, любая формулировка частична и неполна, поэтому для достижения широты требуется их интеграция.

Пространство здесь названо Великим Пространством, чтобы подчеркнуть тот факт, что его следует понимать как пространство в окончательном или изначальном сынсле, в отличие от специфических пространств, доступных восприятию или мышлению. Далее, это ни объективное, ни субъективное пространство, и поэтому не может быть обозначено ни как Я, ни как Вселенная.

Великое Пространство превосходит и содержит всё сущее, даже величайшее. Ограничиваясь только этим смыслом, мы могли бы говорить о Божестве, но выше, ниже и вокруг Божества существует ТО, что символизируется Великим Пространством.

Главное дополнительное утверждение этого афоризма - то, что Великое Пространство - единственная Реальность. То, что это значит, кажется очевидным до тех пор, пока не станешь думать о нем. Тогда вдруг осознается затруднение в согласовании понятий «единственный» и «реальность»». Прежде всего, можно было бы предположить, что слово «единственный» имеет смысл понятия «один”, но последнее - есть очевидная абстракция представления о «многом» и «множестве». В этом смысле единственность реальности исключала бы возможность множественности, иначе мы бы столкнулись с двойственностью.

В действительности, если выдерживать строгий метафизический подход, ТО должно определятся как не одно, и не многое. Но, тем не менее, поскольку мы желаем построить разумный и психологически позитивный символ, следует пойти дальше и превзойти только негативное определение. Следует учесть, что символ имеет психологическую ценность помощника в ориентировании индивидуального сознания и поэтому является чем-то меньшим, нежели полная метафизическая истина. Поэтому подчеркивание единственности служит только коррективой для такого состояния сознания, когда оно погружено в чувство множественности. Это не окончательная концепция. Различные трактовки единственности могут придать ей как большую, так и меньшую относительную ценность. Так, содержательнее считать единственность представляющей единство скорее наподобие математического континуума, чем как прототип числа «один».

Для континуума применимо понятие единства в глобальном смысле, совместимом с бесконечной множественностью, но не включающем взаимоотношений между дискретными сущностями. Это представляется наиболее позитивной концепцией, способной помочь в рассмотрении Реальности, описываемой только негативно как «ни одно и ни многое”.

С понятием «Реальность» также связано большое затруднение, так как исторически оно получило несколько значений. Наиболее широко, особенно в западном мышлении, его понимают как имеющее отношение к объективному существованию. Очевидно, это не тот смысл, в котором его можно прикладывать к Великому Пространству, которое ни объективно, ни субъективно. Поэтому необходимо усилие, чтобы уловить смысл, заключенный в афоризме. Обычно мы думаем о «реальном» как о составляющем контраст с понятием «иллюзия», но это едва ли приведет к прояснению, так как каждое из этих понятий определяется как негативное по отношению к другому. Прагматически, мы не испытываем затруднений при различении многих иллюзий от относительной реальности, таких, как мираж озера от реального озера, но этого недостаточно для использования этих понятий в метафизических рассуждениях. Так, ясно само собой, что в отношении произведения только визуального чувственного эффекта озеро-мираж является подлинным озером. Мы можем сказать, что с точки зрения эстетического впечатления одно также реально, как и второе. Различие между реальностью и иллюзией появляется тогда, когда для суждения привлекаются другие обстоятельства, кроме эстетического впечатления. Но суждение не устанавливает реальности, оно устанавливает истину, или ошибку. Если суждение допускает ошибку - мы в плену иллюзии, в ином случае иллюзия исчезает.

Установленное соответствие иллюзии и ошибки приводит к заключению, что противоположность иллюзии это не реальное, а истинное. Всё это открывает дверь для дальнейшего плодотворного анализа. Для подтверждения сказанного приведем выдержку из Иммануила Канта: “Видимость и иллюзию нельзя считать идентичными. Таким образом, истина или иллюзия обнаруживаются не в объекте интуиции, но в суждении о нем, по мере его осмысления. Поэтому допустимо сказать, что чувства никогда не ошибаются и не потому, что они всегда судят верно, но потому, что они не судят вообще.”

Если противоположность истины иллюзия, то сразу становится очевидным, что противоположностью реальности является видимость, кажимость. Последнее понятие не предполагает, что оно возникло из-за иллюзии или ошибки в суждении, но в таком случае, иллюзия порождается ошибочным суждением, а не присуще видимости, как таковой. Теперь можно установить смысл понятия «реальность» применительно к данному афоризму. “Реальность” становится идентичной кантовской вещи-в-себе, «Нуомену», а ее противоположность - «видимость” - «феномену». Таким различением достигается определенность и ясность.

В истории западной мысли самый существенный вклад в развитие представлений о противоположности “Нуомена” и “феномена” внесли древнегреческие философы и Иммануил Кант, хотя они и употребляли эти понятия не одинаково. У Платона, в частности, нуомен обозначает интеллектуальное, или вещь, данную в мышлении, но не являющуюся объектом органов чувств. Последние суть феномены, они стоят гораздо ниже и не причастны божественному порядку. У Канта нуомен в основном эквивалентен вещи-в-себе, взятой в абстракции от восприятия органов чувств, в то время как феномен остается, как и у греков, чувственно данным объектом. Но, в отличае от греков, Кант не рассматривал нуомен как существование, данное посредством мышления чистого разума. Чистое мышление может признать нечто необходимым или удобным понятием, но не может само обеспечить ему существование. То, что сказано Кантом, имеет чрезвычайную важность для настоящей работы, поэтому следующая цитата заслуживает пристального внимания:

«Если я допускаю существование вещей, которые являются объектами только понимания, но тем не менее, никогда не могут быть объектами интуиции, по крайней мере чувственной интуиции, ...такие вещи можно было бы назвать Нуоменами. Поэтому, если мы не хотим двигаться в замкнутом круге, то должны допустить, что само слово «феномен» обозначает отношение к чему-то, непосредственное представление чего несомненно чувственное, но что тем не менее, должно быть чем-то самим по себе, то есть объектом, независимым от нашего чувствования.

Так возникает концепция нуомена, которая не является ни позитивной, ни дающей определенное знание, но которая делает возможным размышление о чем-то, не имеющем никакого отношения к формам чувственной интуиции. Но для того, чтобы нуомен мог обозначать реальный объект, который можно отличить от всех феноменов, не достаточно, чтобы я освободил свое мышление от всех ограничений чувственной интуиции, но Я должен кроме того иметь основание для допущения иного вида интуиции, чем чувственная, в рамках которой такой объект может быть дан, иначе моё мышление останется пустым, хотя может быть и свободным от противоречий.»

Значительное дополнение Кантом древнегреческой концепции заключается в утверждении, что для того, чтобы нуомен мог быть реализован как реальность, и поэтому стать более, чем формальным допущением, необходима интуиция иного вида, чем чувственная. Ясно, это интеллектуальная интуиция Шеллинга и его последователей. В нашем подходе это обстоятельство подтверждаетея, но явление названо «интроцепцией», по причине, обсуждаемой в другом месте.

Наконец-то мы в состоянии дать определение «Реальности» как нуомена, который непосредственно познается Интроцепцией, или Знанием путем Тождества, в то время как “феномен” означает чувственную видимость.

Третья, в принципе допустимая форма познания, занимает промежуточное положение между феноменом и нуоменом.

Далее, отметим, что Субъект, или Я, пренебрегался греками, тогда как у Канта он предполагался неизменным. Для нас же Я становится неизменным и первичным только по отношению к объектам, но по отношению к Чистому Сознанию он производен. Мы должны рассматривать этот Субъект как вид трансцендентного феномена, то есть трансцендентным по отношению к объекту, но стоящим в отношении к Чистому Сознанию, напоминающем феноменальное.

Прежде всего, этот афоризм - итог всего, что сказано ранее о Внеобъектном Сознании. Два Пути, Субъективный и Объективный, сливаются в одном Пути универсального и трансцендентного содержания. Достаточно просветленное сознание найдет Нирвану и Вселенную сосуществущими и допускающими одновременную реализацию.