Как уже говорилось, я особо отмечаю три разных Постижения, которые вызвали долговременные последствия. Оглядываясь назад, я вижу в них некое прогрессивное свойство, которое, кажется, следует отметить.

Лет 14 назад нам с Шарифой позвонил старый друг по колледжу, и мы посвятили какое-то время обсуждению теософских вопросов (мой друг был серьезным приверженцем теософии). На определенном этапе беседы он набросал разные ступени очень старой техники различения, где последовательно демонстрировалось, что «Я» — не тело и не какие-либо иные принципы человека, но что оно может быть лишь тем окончательным принципом, который, строго говоря, не является одним принципом среди прочих, а именно — Атманом или чистой субъективностью. Я давно уже был знаком с этим методом и не сомневался в его здравой логике, более того — неоднократно применял его сам. Но в этом случае я вдруг с несомненностью осознал, что действительно: «Я тождествен Атману». Это осознание пришло с ощущением нового света, озарившего многое из того, что прежде было неясным, но это не был свет, видимый в форме какого-то тонкого чувственного восприятия. Эффект в относительном сознании был устойчивым. Чувствовалось определенное обогащение, но Потока радости я не сознавал.

Наиболее важным следствием в индивидуальном сознании было явное изменение в основании мысли. Например, хотя я и читал до этого «Бхагавад Гиту», считая ее важной теософской работой, она мне не нравилась и как будто вызывала самое настоящее подавление интереса к жизни, которую я тогда любил;

с другой стороны, сразу же после Признания тождества с Атманом я обнаружил, что воспринимаю как свои собственные многие из идей, содержащихся в Гите. Я осознал их как очевидную истину, и вместо того, чтобы действовать подавляюще, они стали теперь для меня источником света и раскрытия. Я никогда не забывал об этом Признании и никогда не ставил под сомнение его ценность. Интеллектуальное понимание его сути остается неизменным и по сей день. Но другие аспекты моей природы если и были в то время затронуты, то лишь в незначительной степени, и поэтому в последующие годы я часто чувствовал и поступал вопреки этому Признанию.

Второй случай произошел меньше года назад. Я с большим интересом читал книгу Поля Брентона, в которой среди прочего он рассказывал о своей встрече с одним мудрецом из южной Индии. Я почувствовал внутреннюю симпатию к этому Мудрецу и несколько раз перечитал его слова с глубоким вниманием. И тут меня осенило, что Нирвана — это не какое-то пространство или состояние, куда человек может войти или попасть; я вдруг понял, что «Я — Нирвана». Иными словами, подлинное «Я» есть не что иное, как Нирва-JHa, никогда не было иным и никогда иным не будет. И все, чего достигает индивидуальный человек — Признания этого вечного факта. Лично я Признал это с радостью. Даже тогда я ощутил эту радость как некий Поток, хотя и в ослабленной форме по сравнению с тем, как я ощущаю Его сейчас.

Однажды я провел целый день, погрузившись в этот Поток, и в течение какого-то периода он был подвластен моему сознательному контролю. В то время я готовился к лекциям по вопросам метафизики и обнаружил, что в эту работу стало проникать больше Света. Ранее при подготовке и чтении лекций я в значительной степени пользовался формальной организацией, теперь же я начал все более полагаться на вдохновение или спонтанность, и вскоре убедился, что вполне могу доверять этой спонтанности при условии должного отношения у аудитории. При отсутствии такого отношения я всегда мог вернуться к более формальной подготовке.

С тех пор я начал сочетать оба этих метода и обнаружил, что творческое развитие идеи, производимое непосредственно перед аудиторией, высвобождает сопутствующим образом нечто вроде Потока, который, среди прочих свойств, обладает эффектом удерживать аудиторию в какой-то особой тишине.

Внимание слушателей удерживалось, даже если они не понимали развиваемых идей, как часто обнаруживалось в последующей беседе, причем простое повторение рассуждений такого влияния не оказывало. И таким образом я нашел определенную связь между Потоком и Творчеством. С относительной точки зрения этот Поток требует все нового и нового разрушения и воссоздания форм. Если форма становится сравнительно фиксированной, Поток убывает. И тем не менее очень странным образом это разрушение и воссоздание оставляет какую-то тонкую основную форму неизменной. В результате достигается необходимая согласованность между всеми формальными объединениями, рожденными в Потоке, при условии, что индивидуум понимает используемый язык. Но даже если это и не так, согласованность все же остается, хотя и в каком-то более глубоком смысле, который не столь очевиден.

В Потоке мы находимся в присутствии Непрерывного Движения, которое вместе с тем можно охарактеризовать как Неизменность. В некотором смысле мы можем сказать, что Ключ к Бессмертию должен быть непрерывно творческим, оставаясь в то же время вечно тем же. Нирвана — это чистое творчество, и, как таковое, не может быть уловлено в застывшем определении. С другой стороны, подлинные объекты сознания можно определить, поскольку они суть формы. Нирвана непостижима, но она есть непрестанное Постижение. Вот частичное объяснение блаженства Нирваны, которое может просочиться в сферу понимания более обычного сознания. Творческая активность даже на более низких уровнях пробуждает некоторую степень блаженства, хотя и все более и более низкого свойства по мере перехода к физиологии. Обычно такое меньшее блаженство длится лишь миг или в лучшем случае какой-то краткий период с последующим упадком и изможденностью. Представьте себе интенсивность блаженства сверх всякого относительного воображения и далеко превышающего пределы того, что может вынести любой физический организм, а затем предположите, что оно длится не миг или какое-то краткое время, но продолжается с непрерывным постоянством неограниченно. Тогда можно хоть как-то уловить некоторый аспект Блаженства Нирваны. Разве так уж удивительно, что многие становятся «опьяненными Богом» и не идут дальше к достижению подлинного совершенства (мастерства)?

Я хотел бы еще раз отметить, что хотя второе Постижение вызвало во мне глубокую перемену, но некоторые аспекты моей относительной природы, преимущественно, ниже интеллекта, оказались практически незатронутыми, и на внешнем плане сознания осталось какое-то «помутнение горизонта». В то время я не мог вызвать Поток, хотя уровень интеллектуального понимания был сравнительно высоким. Потом лекции и классная работа продолжались в Чикаго. В течение первых трех недель я находился в очень необычном для себя состоянии: городская среда ощущалась как почти невыносимое давление на мое личное сознание. Мой ум был погружен в какую-то летаргию, и всякий раз приходилось усилием воли восстанавливать присущую мне работу мысли. Я почти ежедневно бывал на кафедре, несмотря на то, что большую часть суток сознание было настолько обременено тяжестью, что все время хотелось спать. Я читал лекции как бы по инерции, хотя в целом мое состояние как будто не замечалось другими. Через три недели я, наконец, прорвался через все это с глубоким чувством внутренней победы.

Я снова ощутил себя в Потоке подлинной мысли и подготовил лекцию о «Сокровище» Шанкары, которая к тому времени стала моим высшим достижением на кафедре. Впоследствии, работая в менее крупных городах, я больше не испытывал помрачения. Но к концу семестра у меня появилось чувство опустошенности и сильно возросло желание вернуться на Запад, чтобы какое-то время пожить в полном уединении.

Такая возможность представилась в июне, на одном из притоков Миссисипи. К тому времени у меня соединились две цели. Желательно было, выражаясь метафорически, проделать некоторую предварительную работу по изысканию внутреннего золота с целью последующего апробирования, а кроме того мне показалось занятным попробовать сочетать эту работу с. исследованием заброшенных приисков. Итак, во второй половине июня я получил несколько дней уединения, сочетая активный отдых с изучением «Системы Веданты».

За это время в моем сознании прояснилось многое, но наибольшего внимания заслуживают два момента: первый — одна из идей соотнесения, и второй — некое переживание. (Оба они описаны во вступительном разделе этой книги. Сама идея будет полнее развита далее). Переживание состояло в спонтанном развитии в Потоке, но на этот раз в гораздо более заметной форме.

Этот Поток явно представляет собой некую тонкую флюидическую субстанцию, которая приносит уже описанное ощущение благополучия. В его присутствии все наше существо охватывает какая-то более чем земная радость. Для себя я назвал его Нектаром. Ныне я узнаю его под разными именами: он также — Сома, Амброзия богов, Эликсир Жизни, «Вода жизни» Иисуса, «Крещение Духом» св. Павла. Он не то что связан с бессмертием, фактически он тождествен Бессмертию.

В начале августа мы вернулись в Сан-Фернандо, и 7-го числа этого месяца произошел знаменательный Переход. Это третье Постижение было гораздо глубже прочих. В Постижениях, выраженных в форме: «Я — Атман» и «Я — Нирвана», еще присутствует объективный элемент, поскольку они являются, собственно, постулатами и, как таковые, заключают в себе подлежащее и сказуемое.

Хотя при использовании относительного языка такая форма неизбежна (иначе высказывание не будет корректным даже с точки зрения языковых норм), суть, однако, в том, что объективный элемент в какой-то степени сохранился в моем собственном сознании; поэтому первые два Постижения все же не достигали цели подлинного отождествления. В третьем же случае я попросту изолировал субъективный фактор из всего многообразия относительного сознания, и результатом была Пустота, Мрак и Безмолвие — то есть сознание без всякого объекта. Однако все это время мое относительное сознание продолжало функционировать, как бы следуя своему автоматизму, так что я ни на миг не терял из виду ни своего окружения, ни непрерывного хода мыслей. Это было просто различающее извлечение чисто субъективного аспекта в Постижении: Я есть То. В этот момент я оказался выше пространства, времени и причинности, поддерживая всю вселенную Светом Сознания, которое есть Я. Почти тотчас появился нектароподобный Поток и нежная, но такая могучая Радость.

Кроме того, до сих пор жизнь и мысль как некий рабочий принцип были для меня нераздельны, хотя теоретически я признавал, что даже самая абстрактная мысль требует все же какой-то матрицы. Но в этом третьем Постижении я оказался более чем удовлетворенным в мире выше мысли, поскольку этот Мир объял мысль вместе со всем прочим. Было искушение оставить все и уйти Внутрь. Всякое внешнее усилие и внешняя работа казались совершенно бесполезными. Однако по этому поводу я уже был предостережен такой литературой, как «Голос Безмолвия».

Кроме того, мне казалось не слишком достойным, получив внутреннюю помощь, обрести бесценное Сокровище и не передать Его другим, так что я взирал на мир, как бы пытаясь узнать, что же в нем осталось ценного, чтобы удержать мой интерес. Общая сумма моего относительного знания казалась мне вполне достаточной. Я не испытывал никакого интереса к построениям низшего, более плотного плана в сфере политики, бизнеса, науки или искусства. Оставалось лишь одно: человечество, тоже часть Меня, которое буквально задыхалось без этого спасительного Знания и Божественного Нектара, ценность которых была для меня столь очевидной. Итак, отныне мне предстояло действовать в объективном мире с тем, чтобы подвести к этой цели других. Но как это сделать? С этим вопросом я обратился к Тому, от кого уже получил целый ряд замечательных советов, и попросил сообщить формулу действия.

Он ответил: «Никто из Нас не знает такой формулы. Зная законы природы, мы можем проникнуть во все иные ее разделы и формировать ее согласно нашей воле. Но душа человека — это тайна, и ее внутренние глубины вне Нашего проникновения. Мы испытываем разные пути и много путей, чтобы достигнуть этих душ, часто разочаровываясь там, где ожидали многого, а иной раз удивляясь сверх всяких ожиданий. Найди свои собственный путь и попробуй».

Эта книга и является такой попыткой.

У меня есть ощущение грандиозного начинания, самого чудесного из всех.

Подлинный Мир вырисовывается перед моим внутренним взором, проявляясь час за часом, день за днем, так что я не в состоянии зафиксировать на бумаге все, что раскрывается в моем уме стенографией мысли.

Такая Радость и Свобода изливают свой свет, что даже эта оставшаяся зависимость от действия все более и более теряет ощущение ограничения.

В этой Грандиозной абстракции, которая является единой Конкретной Реальностью, существует безмолвное общение, без слов, без мыслей, вообще без форм, и в нем я едва различаю, как слабый свет, возвещающий новый рассвет, безмолвные Голоса Других, разделенных в этом мире и пространством, и временем, даже отдаленным временем.

Есть и иное Общение помимо этого.

Есть гораздо более удовлетворительное Общение, нежели то, что возможно под покровом плотной материи.

Безмолвие наполнено и содержательно, и из Него истекает Поток всех образований в их бесконечном разнообразии: музыка, философия, правление, наука, искусство, общество и т. д. и т. п.

Хотя книга «Космическое Сознание» является ценной компиляцией и анализом объективно различимых черт, которые отмечают тех, кто, по словам автора, «пробудился к «космическому чувству», тем не менее д-р Бекк охватил лишь часть предмета и совершенно упустил из виду те формы Познания, которым не присущи некоторые из отмеченных им признаков. Не всякое Познание непременно приносит с Собой глубокую Радость. Бывают случаи Познания, в которых элемент Радости не бросается в глаза и может быть слишком скрытым, чтобы обнаружиться взору даже очень внимательного наблюдателя.

Существует наука Познания, однако по большей части она остается эзотерической. И все же кое-что из этой науки может открыть для себя даже непосвященный ученик, если он ищет в должном направлении. Поскольку главным хранителем этой науки является Индия, употребляемый здесь язык — санскрит — содержит термины, соответствующие понятиям, для которых нет удовлетворительных эквивалентов в наших современных западных языках. Необходим небольшой экскурс в область этой науки, чтобы показать, каким образом Познание может быть более чем одного типа.

Конечная Реальность безымянна, хотя и существуют указующие на Нее (но не определяющие Ее) вербальные символы. Среди этих символов особое место занимает слово сат, обозначающее (но не определяющее) то, что не есть ни Бытие, ни Небытие. Это — Единая Реальность, или, вернее, то, что не есть ни Одно, ни Неодно. Я, Атман, тождествен этому то; отсюда утверждение: «Атман и Брахман — Одно». Эта Единая Реальность — Абсолютное Сознание и Абсолютное Движение. Высшим Ее олицетворением, следовательно, является триада, на санскрите именуемая «сат-чит-ананда», где чит — это сознание или Знание в высшем смысле.

В свою очередь, ананда — это Блаженство или Любовь, опять-таки в высшем смысле. Но поскольку, как уже упоминалось, чистое блаженство есть чистое творчество, а само творчество — это движение в окончательном смысле непрерывного разрушения и воссоздания форм, то из этого следует, что Ананда тождественна Непрерывному Движению. На более низком мс1афизическом уровне существует отражение этой Триады, соответствующее высшему аспекту человеческой природы.

Это отражение известно как Атман-Буддхи-Манас;

в этом соответствии Атман — сат, Буддхи — ананда, а Манас — чит. Каждую из этих троичных систем обычно представляют в виде равностороннего треугольника следующим образом:

сат атман

чит ананда буддхи манас

Равносторонняя форма треугольников указывает на симметричную взаимосвязь, а положение сат или Атмана на самой вершине символизирует в каждом треугольнике неизменный исходный принцип. Отсюда следует, что если через Манас Атман достижим так же, как через Буддхи, то по аналогии сат достижим через чит так же, как через ананда. (Этот факт странным образом упускают из виду многие ученики, хотя, казалось бы, само использование принципа равностороннего треугольника в данном случае достаточно красноречиво) Так как все это выше личностного уровня, то ниже этой триады Атман—Буддхи—Манас путей, ведущих к познанию, неисчислимое множество, но на уровне Буддхи и Манаса их всего три: два полярных и третий, который является их сочетанием. Для человека, который приходит от Буддхи к Атману (Я есмь), но при этом не слишком преуспел в раскрытии Манаса — интеллектуального принципа, — Познание проявится преимущественно через Радость и Любовь. Люди такого склада склонны воспринимать Высшее как Любовь, и это, видимо, наиболее распространенный случай развития. Напротив, тот, кто приходит к Атману через Манас и с меньшим развитием принципа Любви, будет озарен в терминах Знания, но узнает сравнительно мало Радости. Такой человек воспринимает Высшее как Знание, или Мудрость. Третий, или смешанный путь, — через Манас, а затем через Буддхи к полному познанию в Атмане; этот путь, конечно, самый гармоничный. Но если Атман достигнут через Манас, тогда Буддхи пробуждается сравнительно легко, и наоборот, если приложить соответствующее усилие. Именно таким образом достигается в конечном итоге завершающая Полнота. В историческом плане выдающийся пример такого гармонического Познания — Будда, который, таким образом, равно велик и в Знании, и в сострадании.

Среди людей Запада великим примером человека, который достиг некоторого Познания посредством Манаса, является Иммануил Кант. В определенном смысле его философия объясняет на Западе тот Путь, которого достигла мысль Шанкары на Востоке, но в отличие от учения Шанкары философия Канта в метафизическом аспекте является неполной. Эту систему частично дополнил Гегель, но ей все равно недостает полноты классической Адвайта Веданты. Тем не менее в немецкой идеалистической философии можно найти лучшее из подлинно духовного Знания, — Мудрости, характерной для Запада. Знание Канта поражает строгостью и глубиной, но в нем недостает одной субстанции — Радости. Этот факт достаточно очевиден в его трудах и чертах характера. И все-таки у Канта есть своя огромная, ясная красота. Лично я, к примеру, глубоко ему обязан, и в настоящее время осознаю это особенно остро. Без помощи Канта я смог бы, пожалуй, пережить Переход, но никогда не сумел бы так ясно понять открывшийся благодаря этому Переходу Смысл, поскольку я родился на Западе и был воспитан в традиции западного мышления. Я пользуюсь этой возможностью, чтобы выразить свою признательность великому философу, который сумел не только постичь, но и столь точно наименовать чисто субъективный момент Сознания, а именно как Чистую Апперцепцию. Найдется ли во всей философии более замечательное определение: «Синтезированное, трас-цендентальное единство чистой апперцепции»? Тот, кто проникнется этой фразой и извлечет из нее окончательный смысл, достигнет Познания.

Из отмеченных д-ром Бскком отличительных признаков Озарения у Канта не обнаруживается Радость и «Субъективный Свет», по крайней мере в явном виде, однако нравственное возвышение Канта очевидно. Собственно, в ряду всех мыслителей нашей современной культуры именно ему принадлежит один из важнейших, если не самый важный, вклад в теорию этики. И основной этический принцип его философии — «категорический императив» — является одним из наиболее возвышенных из когда-либо сформулированных человеком. Интеллектуальное озарение Канта поразительно. В истории западного мира немногие, если вообще кто-либо, превзошли духовные высоты, достигнутые Иммануилом Кантом.

Несомненно, человеку приходится платить. Необычайные требования предъявляются к нервной системе, и поэтому уравновешивающая деятельность не только полезна, но и, может быть, даже необходима.

Однако поскольку человек — нечто гораздо большее, чем физическое тело, то эта плата идет глубже тела. В этом есть что-то вроде умирания среди продолжающегося телесного существования. Несомненно, это только естественно, что личная природа страшится всего этого, и в какой-то мере скорбит. Именно здесь мы имеем подлинный смысл распятия. Личная жизнь центрирована на мирской сфере, хотя это и обреченная жизнь в любом случае, поскольку Смерть неминуемо пожинает здесь все. Тем не менее, личность никогда в это вполне не верит и стремится в своей слабости добиться отсрочки во внешнем мире, пока в зрелом возрасте не возжаждет отдыха, хотя бы и ценой угасания. Но когда этот час усталости придет, уже слишком поздно добиваться Пробуждения в этом теле, ибо Пробуждение требует полной, хотя и возможно более тонкой мужественности. Умереть при этой мужественности — мистический возраст 33 года — нелегко. Как человек, Иисус истекает кровью в гефсиманских страстях. Он уклоняется от острого тернового венца и гвоздей креста. Но за как будто оставленным человеком этого мира пребывает Слава Вышняя. Кто осознает обратную сторону Распятия, забудет об этом распятии в присутствии той великой Славы, которая распространяет такой могучий Свет, что истребляет всякий мрак вокруг. Тогда «Эли, Эли, ламма саввахфани», которое выглядит с одной стороны как — «Боже мой, Боже, зачем Ты оставил меня» — становится: «Боже мой, Боже, как Ты возвысил меня!»

Нисходит Огонь и пожирает личного человека. Какое-то время, долгое или краткое, этот Огонь остается. Личный человек — это топливо, которое страдает в той или иной степени, но Огонь не сжигает, он лишь преображает. Это легко понять, анализируя то, что происходит под воздействием обычного огня. Когда горит бревно, топливом, в основном, если не всецело, служат углеводы, которые огонь преобразует в углекислый газ и водяные пары. Остается небольшое количество пепла — то, что было в бревне прочным, земным. Углеводы бревна были некой закрепленной формой, обеспечивающей земную прочность его минеральных соединений. Но когда углеводы становятся углекислым газом и водяными парами, они принимают новую форму в более свободном мире воздуха. То же самое происходит, когда Огонь нисходит и пожирает личного человека, одновременно его преображая. Остается только пепел личной природы, тогда как все остальное, лучшая часть личности, исчезает из этого мира и обретает новое сознание в воздушных просторах. Это конечное состояние — состояние гораздо большей Радости.

При прохождении через это тяжкое испытание человек может переключить центр своего существа таким образом, что боль, казавшаяся нестерпимой, станет лишь призрачным отголоском той Мелодии, которая вся — Радость. Кто отождествляет себя преимущественно с горючим, страдает много и тяжко, но если же, напротив, он отождествит себя с Огнем, все меняется. Пламя этого Огня — танец Радости. На этом уровне сознания нет никакой боли. Преображаемый человек не ожидает тогда Познания Радости после Сгорания, но вновь и вновь ощущает Ее в самом этом испытании, которое тогда вообще перестает быть испытанием.

В дни, последовавшие за Переходом, ощущение Огня было совершенно явственным, и поскольку я отождествлял себя главным образом с этим Огнем, это были великие дни, несмотря на краткие рецидивы прежнего, когда жизнь в физическом теле казалась скудной и трудно было утверждать волю к жизни.

Но теперь эти периоды реакции уменьшаются — они становятся короче и слабее. Я также проявляю больше рассудительности, вызывая Поток, который есть Божественность. Существует некий регулятор, дающий возможность управлять этим Потоком. Должное употребление мудрости — приспособить течение этого Потока таким образом, чтобы уравновесить Его действие соответственно силам личного человека.

В прошлом, читая об этом огне, я придавал ему лишь фигуральное значение. В какой-то степени так оно и есть, и все же этот огонь вполне реален даже в физическом смысле. Не только я один ощущал этот Огонь, он входил также и в тех, кто жил рядом со мной. Все они отмечали, что чувствуют его так же явственно, как солнечное тепло. То, что Внутренний Огонь достигает даже самых внешних сторон человека, означает, что разграничение метафизического и физического достаточно условно.

Несколько лет назад, подбирая материал для лекции об Акаше и Астральном свете, я испытал этот Огонь в иной форме. Подобное знание, когда оно внешне доступно, исходит большей частью от древних и выражено в архаической и часто намеренно завуалированной форме. Передать его смысл в наших современных понятиях оказалось для меня необычайно трудным. Я вгрызался в этот предмет с особо тяжким усилием воли и очень скоро начал понимать, что Тайной было окружено то, что мы могли бы в настоящее время понять интеллектуально. Но одним из следствий такого интеллектуального сосредоточения был определенный прорыв через личную умственную скорлупу — короче говоря, я овладел как бы целой вселенной Знания. Я как будто знал тогда все, что можно было знать в этом мире. Я просто не мог удержать это Знание в пределах своего личного ума;

останься я в связи с ним на какой-то ощутимый, период времени, оно бы воспламенилось и разрушило мой мозг и нервную систему. Так что прежде, чем я сТюг усвоить что-либо из этого знания конкретно, пришлось отказаться от сосредоточения. Тем не менее я сохранил достаточно, чтобы знать, что именно я Узнал за этим Покровом.

Это переживание не прошло для меня бесследно, и на преодоление его последствий потребовалось несколько лет. Однажды, вскоре после этого случая, я шел по одной из улиц Лос-Анжелеса. Когда стоявшая у тротуара машина двинулась вперед, я неожиданно ощутил себя в сфере электромагнитного поля, связанного с работой мотора (вероятно, это поле было своего рода катализатором). Вдруг в сознании как бы что-то переключилось, и на мгновение я потерял всякую телесную ориентацию. Я не в состоянии описать это ощущение достаточно точно, так как не знаю аналогичных переживаний. Но мне показалось, что я покидаю тело. Усилием воли я взял себя в руки и свернул в переулок, но от этого лучше не стало. Необходимость постоянного контроля привела далее к склонности вызывать именно то состояние, с которым я пытался справиться, так что мне приходилось держать себя в руках и освобождаться одновременно. В какой-то степени все это напоминало ходьбу по канату, которая в данном случае была передвижением в теле по нашему миру. Со временем мне удалось восстановить равновесие, и кризис миновал. Но канат как бы попросту расширился и стал узкой тропкой, которая лишь мало-помалу превращалась в широкую плоскость, по которой я мог двигаться свободно, без прежней тщательной осмотрительности.

На окончательную нормализацию ушли годы. Долгое время на улице мне приходилось соблюдать осторожность вблизи от машин. Кроме того, пришлось отказаться даже от чтения метафизической литературы, поскольку я обнаружил, что «Тайная доктрина» или «Жемчужина» Шанкары оказывали на меня такое же воздействие.

В итоге мною извлечен важный урок: небезопасно направлять всю силу воли на интеллект, ибо здесь мы и'меем дело с чем-то вроде динамита. Это можно делать без опасения лишь тогда, когда используются надлежащие сдерживающие рычаги, — вопрос техники, которой нелегко научиться. Сосредоточение такого рода вызывает Внутренний Огонь,' и этот Огонь может легко оказаться чрезмерным для организма.

Дело в том, что Огонь Знания — слишком мощное Пламя, чтобы его мог вынести физический организм, если его не омывает Вода Жизни,Поток, который ?сть Блаженство. В настоящее время я приближаюсь к уровню, сравнимому с этим прежним моментом, но теперь мне несравненно легче. Нервная система набирает силу. Мысль течет свободнее, чем когда-либо прежде, и хотя налицо подлинно сильная и активная воля, она не проявляется как большое личное усилие. Я действительно вызываю эту волю, но я — не этот видимый человек. Существует огромная разница в действии воли в этих двух случаях. Может быть проявлена воля очень высокого порядка, но личность останется свободной и в данном случае не возникнет напряжение, действующее подобно сопротивлению при электрическом токе. Тогда сопротивление Потоку незначительно или вовсе__отсутствует, и, как следствие,, организм не напрягается до опасной черты.

Личность:

Этот простор слишком широк. Где же решетка моей уютной клетки? Я хочу возвратиться в мир, который мне так знаком — пребывать неприметно там, где я знаю, как быть. Избавь меня от Огня.

Интеллектуальный человек:

Умолкни, ты — глупец. Те пастбища и ограды, которых ты жаждешь, жалки и ничтожны перед этой Ширью. Не будь похож на канарейку, которая отказывается от предложенной свободы. Идем со Мной.

Истинный человек:

Потерпи, дитя, тебя поберегут, и ты снова обретешь все, что любишь. За эти муки рождения ты также изопьешь Вод Бессмертия, которое Есть Я. Предел твоих сил не будет забыт.

Что же касается Тебя, мой посредник между миром и всем, что находится ниже, пусть твое беспокойство и огромная сила не дадут Тебе забыть о слабости ребенка. Когда-то и ты был ребенком, и Тебе требовалась помощь в трудные моменты. Окажи же свою помощь тем, кто слабее Тебя.

Что такое Всеведение? .Хотя в мистической или квазиоккультной литературе можно встретить высказывания, согласно которым существуют уровни или состояния, где человек становится всеведущим, в той же литературе нередко подчеркивается, что ни один человек не является непогрешимым. С относительной точки зрения налицо явное противоречие, если не мистификация. Вместе с тем при определенном подходе оба эти заявления могут быть справедливы.

Дело в том, что на относительном уровне ни эдин человек не является всеведущим; и если бы даже знание такого человека было столь велико, что превосходило бы относительное знание любого персонажа, появлявшегося когда-либо на страницах истории, тем не менее за пределами его достижения, кем бы он ни был, неизбежно останутся тайны, ожидающие своего разрешения. Иными словами, мы не найдем возможного конца развития. Но хотя все это верно, верно и другое — человек действительно может пробудиться к Всеведению не стирая границ относительного сознания.

Фактически такое Пробуждение не может быть следствием постепенного развития, ибо Бесконечное недоступно постижению за счет одного лишь последовательного суммирования конечных множеств. Это вопрос уровня или состояния. Я — Все Знание, которое заключает в себе пространство, время и причинность, но не ограничено ими, и поэтому вопрос о развитии на этом уровне в смысле прогрессирования по конечным ступеням неуместен. Кто Осознал себя как «Я», сразу же становится Всеведущим. Но следует помнить, что это «Я» — Абсолютная Пустота, Мрак и Безмолвие с относительной точки зрения. Я есть Знание, откуда проистекает все, но это знание не субъектно-объектного типа и не что-то такое, что можно постичь в познавательных рамках такого рода. Безмолвие является Всезнанием, тогда как знание в сфере субъектно-объектной становится, и нельзя утверждать, что оно безошибочно.

Существует способ, при помощи которого можно составить некоторое представление о том, что такое Всезнание или «Голос Безмолвия».

Язык состоит из предложений и слов, обозначающих объекты в том или ином смысле. Предположим, далее, что слова или термины олицетворяют элементарные понятия и аналогичны «простому сознанию». Предложения представляют собой суждения, являющиеся по своему характеру познанием на уровне «поляризованного сознания» или, что одно и то же, «самосознания» в терминах д-ра Бекка.

Именно на этом плане восприятия возникает некое «я», субъект, который полагает себя отличным от других «я» и рефлексивно осознает объекты в том или ином поддающемся определению смысле, то есть — вербальная конструкция в принципе является адекватной основой для передачи этого смысла. Но это лишь формальный смысл, не имеющий значения вне контекста витальной привязанности к объектам.

За всей этой множественностью и выше нее есть иной Смысл, иное Значение, которое может лишь отражаться в словах и предложениях, но не содержится в них.

Именно этот высший Смысл, когда он Постигнут, является подлинной пищей для души, а значит —и для всего нашего существа. Благодаря индуцированию мгновенных и частичных постижений люди следуют к этому Смыслу снизу, пользуясь формальным, эмпирическим знанием, если оно употребляется с должным искусством. Эти краткие проблески Познания дают, хотя и в очень малой степени, некоторое смутное представление о том Высшем Знании, которое тождественно Самой Божественности. Так происходит, когда человек полагает свое основание во внешнем, относительном мире. Но для того, кто совершил Невыразимый Переход, все в корне меняется, и человек находит тогда свое основание в «Я».

Знание, из которого он теперь исходит, есть Безмолвие, и это — чистый Смысл, свободный от слов и идей. Здесь — Общение на уровне Самого Смысла, не скованного никакими формами. Это — неиссякаемая Свежесть, непрерывное Постижение.

С этого уровня возможно проецирование вовне через идеи, которое на низшей ступени может достигнуть сферы видимой вселенной, то есть — сравнительно застывшего состояния на наиболее объективном плане.

С высшей точки зрения Смысл является не вершиной, как обычно считают, а именно тем основанием, от которого безусловно зависит само существование вселенной как результата. Именно поэтому с позиции «Я» вселенная нереальна.

Так вот, на уровне Смысла человек может Знать с абсолютной достоверностью и тем не менее выражать себя неверно, стремясь приспособить свои идеи к уже существующим формам выражения. В этом случае кажется, что он ошибается, хотя сам-то он Знает, что говорит, сколь бы ни было некорректным его высказывание. Без тщательного различения здесь действительно легко ошибиться даже человеку, который Пробудился к Осознанию.

Не сомневаясь в достоверности уровня своего истинного бытия и проявляясь затем на внешнем плане, он автоматически относит эту достоверность к своим формальным построениям, и таким образом впадает в ошибку.

Внешняя корректность или приближение к ней всегда достигается ценой усилий, даже если человек достиг высокого уровня Осознания. В формальном знании, которое включает всякое знание объектов, плотных или тонких, а также взаимосвязей, процессов и т. п., важна техника, куда относятся также и всевозможные методы проверки и контроля.

Естественно, что некоторые приобрели в этом больший опыт, и поэтому в сфере их компетенции они обладают сравнительной авторитетностью, которой нет у других. Таким образом, вполне может случиться, что человек, который не вышел за пределы эгоистического уровня, то есть уровня «самосознания», в вопросах формального или эмпирического знания легко поправит того, кто действительно внедрился в Безмолвие. Однако Пробужденный обладает решительным преимуществом, когда стремится к совершенству в любой относительной сфере. Он может приобрести знание в относительном смысле всего лишь за какой-то краткий период времени, необходимого для других, ибо обладает преимуществом доминирующей перспективы. Но в любом случае даже ему потребуется некоторое время и усилие. Трансцендентное знание, или Знание на уровне Смысла, приобретается мгновенно и с абсолютной достоверностью, но достижение относительного знания всегда требует времени и никогда не дает достоверности, уверенности.

Я нахожу, что Поток как будто расходуется по мере выражения мысли. Я меньше чувствую его Присутствие; отливаясь в форму, он словно обретает какое-то новое воплощение. Тем не менее я счастлив, что это так, ибо Источник неиссякаем.

Из поколения в поколение женщина была хранительницей наслаждения, и дарование наслаждения составляет значительную часть ее власти и торжества. В наши дни женщина слишком часто склонна в подражании мужчине не доверять своим естественным способностям и достоинствам. Поистине, это воздаяние мужским способностям и назначению мужчины большего, чем они заслуживают. Та сущность, внешним воплощением которой является женщина, в некотором смысле составляет особо острую потребность современного мира, где слишком велик перевес дикого произвола. Поэтому существует потребность в уравновешивающих силах, которые в состоянии проявить только женщина. Среди этих в основном женских качеств выделяются следующие: Красота, Милосердие, Нежность, Обаяние, Восторженность, Оберегание испытанных достоинств. Грубая ошибка считать эти свойства ниже Воли к созиданию, Силы воли, Вызова неведомому и Рассудительности, которые особо отличают мужской принцип. Без последних качеств, бесспорно, нельзя обойтись ни в миру, ни во внутреннем Проникновении, но сами по себе они неуравновешены и легко могут сойти с созидательного на разрушительный уровень. Сам по себе мужской принцип не в состоянии воспрепятствовать этой тенденции, и, таким образом, тут-то и необходимы женские качества, которые так же сильны, как мужские, хотя и действуют более тонким путем. Нам очень нужны женщины, которые должным образом ценили бы старинные и естественные женские качества и умения.

Мужчина — это Шива, бесформенный Свет;

женщина — Шакти, Поток, который противостоит этому Свету и воплощает его. Без воплощения Свет Сознания остается лишенным самосознания. Поскольку самосознание является великой приобретенной ценностью, легко видеть, сколь жизненно важен принцип Шакти.

В своем наивысшем аспекте женщина есть Небесная Дева, и это не что иное, как Поток Блаженства. Поток этот есть Дева вследствие своего свойства вечно становиться новым. Оплодотворенная Огнем Мудрости, Она тем не менее остается Девой, потому что она вечно переменчива в своем самотождестве. Единение Мудрости и Девы дает рождение Христу, и это подлинное Непорочное Зачатие. Это единение есть Радость, против которой все меньшие восторги — лишь призрачные тени. Таким образом, глубокая и постоянная Радость есть верный признак подлинной и достойной религиозности. Суровое уныние во имя религии — это святотатство и признак неуспеха. Только ложная религия мрачна. Святая же — Свободна и Радостна.

На нейтральный мир вещей я набрасываю оболочку Красоты, которая есть Я; и все вещи, каковы бы они ни были, возвышаются в этой красоте. Платон прав: выше красоты, утвержденной различными формами и взаимосвязями, есть чистая Трансцендентная Красота, и это модус Бытия «Я». Эта Красота не есть что-то, что прекрасно. Она самосуща и бросает свой отблеск на все вещи для того, кто нашел Себя тождественным с этой Красотой. Когда человек отмечает, что нашел красоту в какой-то области природы, в сочетании звуков, смешении красок или в пропорциях форм, он не просто открыл наличие чего-то внешнего. Он уловил по крайней мере мгновенный проблеск «Я», но истолковал его как нечто полученное извне. Неспособность многих, вполне владеющих своими чувствами, увидеть Красоту, осознанную другими, показывает, что красота не есть нечто внешнее. Человек может взглянуть на бесцветный и мрачный ландшафт и, пользуясь лишь фотографией этого вида, не найти никакой красоты. Но пусть он поместит перед глазами соответствующим образом подобранные светофильтры — и вся сцена приобретет новое качество, гораздо более приятное. Подобным же образом человек проецирует Красоту на феноменальный мир, и в большинстве случаев думает, что он ее просто воспринимает. Но Тот, кто совершил Невыразимый переход, может сказать: «Я есмь Красота, и ею наделяю все». Однако подлинная Красота абсолютно отлична от объекта, каким бы тонким он ни был. Экстаз — это чистая Красота, равно как и чистая Радость и Знание. Красота — одна из многих граней того, что есть Полнота, которая кажется Пустотой. Другая грань — Смысл, и обе они — Одно.

Сегодня писать труднее. Вчера мы отправились в город, и для меня это вновь оказалось мучительным. Приведу простую аналогию. В какой-то степени об этом можно судить по одному простому феномену, связанному с приемом и усилением в области радио.

Иногда радиоприемник настроен по шкале таким образом, что даже в крайних точках диапазона и на пределе мощности едва различимы импульсы, транслируемые с огромного расстояния. Теперь, если на той же громкости переключить настройку на ближайшую станцию, то получившийся в результате мощный шумовой эффект будет попросту невыносим. Аналогичное действие, усиленное до разрушительной степени, оказывает на меня джазовый диссонанс города. Не только весь лабиринт света, звуков и движения обладает этой силой, но в еще большей степени тот же результат производит нескоординированная масса мыслей и желаний. В какой-то мере это опасно. Отсюда понятны причины стремления к уединению, как правило отмечаемого теми, кто находится в состоянии перехода. Можно построить защитные экраны, но это требует времени и едва ли возможно в тот период, когда внутренняя поддержка только закрепляется, поскольку для этой цели необходимы все ресурсы, которыми располагает внешний человек. Нелегко заполнить пропасть между этими мирами.

Существуют весьма тонкие нарушения и повреждения, описать которые очень трудно, поскольку их симптомы совершенно иного рода, нежели простые повреждения плотносо тела. Есть тонкое, как острие, место равновесия в уме, и если его однажды сбить, рушится все строение. Некоторые фазы организации пока находятся вне компетенции современных психологов и психиатров. Вполне организованную сущность, которой является человек, невозможно наблюдать лишь с помощью внешних органов чувств, ибо человек обладает не только физической, но и метафизической организацией. По существу, только оболочка человека поддается наблюдению при помощи методов, заимствованных из физической лаборатории. За этой оболочкой есть иная организация, где действуют иные причины, более первичные. Поэтому, чтобы проследить причины явлений, которые проявляются как объективные следствия, до их первоисточников, необходима и способность тонко чувствовать, и некоторое метафизическое понимание.

Как общий принцип это правило прилагается ко всему объективному миру; но тогда как внешние чувства позволяют достигнуть основательного знания относительно неорганической природы, это становится все менее верным по мере того, как сфера изучения переходит по шкале проявления жизни от самых низших форм до более возвышенных.

Истинные корни сознания и ума вместе с более тонкими фазами организации находятся за пределами внешнего наблюдения. Несомненно, при помощи этих средств можно наблюдать многие следствия и вторичные причины, однако этого еще не достаточно для раскрытия проявляющихся в них законов, и, следовательно, отсутствует адекватный базис для теоретического контроля и коррекции.

Во внутренней конституции человека есть области, где разумное применение сильной воли гораздо более эффективно, чем любой внешний агент. Выражение «рычаг Архимеда» обладает как явным, так и скрытым смыслом. Рычаг неотделим от точки опоры; овладеть тем и другим — значит получить власть двигать миром. Но силы эти действуют лишь в момент (или в пункте) очень тонкого равновесия, которое достигается с огромным трудом и которое даже после его достижения нелегко сохранить. Бурный вихрь человеческого сознания представляет собой серьезнейшее препятствие для реализации такого равновесия, и отчасти именно в этом причина того, почему человечество наслаждается только ограниченной долей благ, которые могли бы выпасть на его долю от огромных Скрытых Сил Человека.

Помнится, кто-то сказал: «Не мыслью, а чувством вступаем мы в Царствие Небесное». Вероятно, это справедливо для большинства, но не для всех. Заблуждением для всякого является попытка измерить пределы возможного своими собственными ограничениями и способностями. Есть случаи Осознания, в которых мысль играла роль нисколько не меньшую, чем чувство. Тому примеры — Гаутама Будда и Шанкара; во всяком случае, у Шанкары мысль несомненно преобладала. Далее, в лице Иммануила Канта мы имеем подлинное, если не полное Осознание, и если когда-либо существовал человек, который был истинным воплощением познания, то это Кант. Со своей стороны я всегда находил, что познание, когда оно в высокой степени очищено, может взлететь выше, чем чувство. Совершенно верно, что Трансцендентное Знание выше мысли, но в равной степени Оно выше и чувств и ощущений. Ничто из этих трех не может быть более чем вспомогательным инструментом, и все они остаются позади при окончательном Переходе. Тем не менее остается бесспорным, что преобладающая масса инструкций, указующих Путь, акцентирует молчание мысли, тогда как чувство может все еще оставаться. Но это всего лишь прагматическое правило, предназначенное для нужд подавляющего большинства. Несомненно, у большинства людей наибольшая способность к возвышению кроется в принципе чувства, и, естественно, наибольшая возможность успеха лежит в направлении наиболее развитой способности. Если в данном случае развитие мысли не пошло дальше самых низких уровней, тогда мысль эта вполне может оказаться помехой свободному движению чувства. В таком случае более краткий путь будет, естественно, через освобожденное Чувство. Но все это лишь общее правило, и его не следует возводить во всеобщий Закон.

Так мы подходим к практическом вопросу — какой путь избрать данному индивидууму? Это определяется тем свойством, которое в действительности является наиболее сильным в его внутренней жизни. Человек может быть исключительно искусен в применении силы мысли, и тем не менее в действительности, по своей внутренней природе, основываться на чувстве. Такие примеры нередки. Люди с блестящим интеллектом, которые с искренним удовольствием посещают традиционные религиозные службы, очень подходят для такого примера. Я не имею в виду людей, которые бывают на таких службах или принимают участие в них в пример другим — вполне веская причина — но тех, кто бывает там для самих себя. Этим они доказывают, что они такое на самом деле, а не чем кажутся благодаря своему развитому учению. Но у человека, для которого мысль действительно решающая сила, все совершенно иначе. Блестящий у него интеллект или не столь уж блестящий, как в предыдущем примере, — главное отличие в том, что его жизнь коренится в его мысли, а не в его чувствах. Понятие, а не символ является для него тем заветным «Сезам, откройся», которое открывает высшую Ценность.

Мысль и чувство составляют основу двух различных путей или дисциплин, хотя в итоге оба они сливаются и становятся Единым. Трудно, если вообще возможно, человеку следовать дисциплине, чуждой его истинной природе. Поэтому на раннем этапе стремящемуся неплохо приобрести некоторое знакомство с разными дисциплинами. (Я говорю о разновидностях йоги; см. мою книгу «Йога: метод и практика»). Он найдет в себе большую склонность к одному пути саморазвития, нежели к другому; это и послужит для него указателем Пути.